Болталка

[ckokoko]

ПРИТЧА О КОПЕЕЧКЕ

Шел по дороге паренек. Смотрит — копейка лежит. «Что же, - подумал он, - и копейка – деньги!» Взял ее и положил в кошель. И стал дальше думать: «А что бы я сделал, если бы нашел тысячу рублей? Купил бы подарки отцу с матерью!»

Только подумал так, чувствует – кошелек вроде бы толще стал. Заглянул в него, а там — тысяча рублей. «Странное дело! - подивился паренек. - Была одна копейка, а теперь – тысяча рублей!

А что бы я сделал, если бы нашел десять тысяч рублей? Купил бы корову и поил бы молоком родителей!»

Смотрит, а у него в кошельке уже десять тысяч рублей! «Чудеса! - обрадовался счастливчик, - а что, если бы сто тысяч рублей нашел? Купил бы дом, взял бы себе жену и поселил бы в новом доме своих стариков!»

Быстро раскрыл кошель, - и точно: лежат сто тысяч рублей! Тут его раздумье взяло: «Может, не забирать в новый дом отца с матерью? Вдруг они моей жене не понравятся? Пускай в старом доме живут. И корову держать хлопотно, лучше козу куплю. А подарков много не стану покупать, и так расходы большие...»

И вдруг чувствует, что кошель-то стал легким-прелегким! Испугался, раскрыл его, глядь — а там всего одна копейка лежит, одна-одинешенька…

Самое лучшее богатство — в добром сердце, а не в большом кошельке.

Монах Симеон Афонский

Из книги: «О самом простом»

[ckokoko]

Карма.

( все совпадения случайны)

Он перевелся к нам из другого района, молодой опер, по фамилии Петров. Народ покрутил пальцем у виска. У нас нагрузка в 2 раза больше, и никаких тебе премий, квартальных, 13, и прочих. Да и за переработку никогда не дождешься. Перевелся и перевелся. Кадровичка сказала, что в рапорте указал «по семейным обстоятельствам». Да любой семейный человек побежит из Невского района роняя тапки, при первой же возможности. Ну да дело его, в конце то концов.
Петров начал работать. Спокойный парень, поручения от следствия, мои то есть, выполняет, не хамит, не грубит, пальцы не растопыривает. В коллектив влился. На праздники складывается. Одно народ настораживало, не пьет. Ну не пьет и все тут. Сначала думали, что стучит начальству. Нет, не стучит. Решили, может язва, или что-то другое со здоровьем. У всех свои особенности. Я вот не курю. А он – спиртного ни-ни.
Как-то я шла на работу пешочком, дождичек мелкий, прохладно. Смотрю, лицо знакомое. Тащит наш Петров мужичка-выпивоху, соседа моего. У мужичка и жена поддающая, недавно оба в двушку въехали. Тащит аккуратно и заботливо. Я подошла.
- Помочь надо, Петров?
- Нет, порядок Лена, сам справлюсь.
- Сынка, да не тяни ты меня, сам могу пойти,- ворчит мужичок.
- Сына, да ты папку пожалей, не волоки то так. Ну подумаешь, выпил, - говорит женщина, семенящая рядом. А сама на ногах едва держится.
Тут мне и стали понятны семейные обстоятельства Петрова. Смотрели на меня эти обстоятельства серыми глазами, и выдыхали перегар.
Видно эти семейные обстоятельства стали известны остальным. Народ засудачил.
- Не повезло парню. Родители – алкаши.
- Зато им повезло. Вечно он с ними возится, лечит, кодирует, в больницы отправляет. Пьяницы - не пьяницы, но всегда чистые, аккуратные. Да и Петров у них мужик порядочный. Видно люди ничего себе. Но болезнь известная, российская.
- Надо же, у пропойц, такой парень хороший вырос. А у иных, нормальных, подонки ужасные получаются.
Посудачили и заглохли. А работа шла.
В выходной я поехала в клинику делать собаке прививку. Заняла очередь. Бомжеватого вида, но аккуратный пожилой мужчина показался мне знакомым. Пригляделась – Петрова отец, Николай Кузьмич, как всегда, под шофе. Старик суетился, звал врача. Я подошла.
- Что случилось?
- Собаку машина сбила, я подобрал прям на дороге. Срочно нужен хирург.
- Отец, а денег то у тебя хватит?
- Не знаю, дочка.
Кузьмич начал выворачивать карманы. Наскреб около 900 рублей. Обрадовался.
- Должно хватить. Тут разгружал кой–чего, была оказия. Винишка прикупил, но еще осталось.
Собака, по виду русская псовая борзая, жалобно плакала. Я вздохнула. Судя по собаке – перелом лап, 10 000 не меньше. Хорошо одетый мужчина, державший на руках безумно дорогого сервала, оглянулся на нас.
- Дочка, ну не бросать же было скотинку, - воскликнул Кузьмич: Оно ж кричало на дороге. А все едут и едут, спешат. А тут душа живая гибнет. Клаве позвоню, у ней еще рублей 300 есть, счас принесет, на всякий случай.
Мужчина с сервалом отозвал меня.
- Вы его знаете?
- В соседнем доме живет, выпивает. Но жалостливый. И собака то породистая, видно потеряшка. У него трехлапка жила. В 15 лет померла, овчарка. Тоже говорят, сбитую подобрал, а хозяева отказались.
- Понятно, - ответил мужчина с сервалом, и подошел на ресепшен.
- Слышите, зовите хирурга и примите деда со сбитой собакой. Счет составьте, я заплачу, а с него возмите его деньги. Только не говорите ему, сколько стоит.
И хирурга позвали. Счет вытянул около 17 000. 900 рублей - Кузьмича, остальное – мужчины с сервалом – Игоря Владимировича. Я сделал прививку собаке и пошла домой. Кузмичь ждал возле операционной. Игорь Владимирович тоже собирался уезжать.
Долго ли коротко ли. Но псовая эта борзая начала гулять не далеко от нас, с вечно подвыпившим Кузьмичем, или его женой - Клавой. Прихрамывала.
- Здравствуйте Николай Кузмич.
- Здравствуй дочка.
- Смотрю, собака у вас осталась.
- Да нашел Саша хозяев. Но они отказались, сказали мол, для выставок теперь вряд ли подходит. Не нужна стала. Ничего, прокормимся. Сашка ей корму купил, специального, и витамины всякие. Ну я тут приработку нашел, консьержем дежурить. 12 000 платят. Все путем. Кирой назвали.
Занесло меня вновь в ту же клинику месяца через два. Приболел старый Жак. Мы заняли очередь. Сидим, ждем. Глядь, появился Кузьмич. На руках котенок, страшно смотреть, порезанный и обмазанный в смоле, знаете, крыши такой раньше покрывали, грели в бидонах. Николай Кузьмич очередь занял. Сидит, волнуется. Начал карманы выворачивать. Деньги считать. Мало видно вышло. Расстроился.
- Вот, у подростков отнял животного. Изверги проклятые, порезали , обварили. Гадство прямо.
- Не хватает только того, с сервалом, - сказал муж.
И закончить не успел. Раскрывается дверь, и заходит Игорь Владимирович, со своим Багратионом. И глазами в Кузьмича упирается. А тот копейки пересчитывает. С котейки кровь капает, и смола.
- Карма точно! – воскликнул Игорь Владимирович и побежал на ресепшен.
- Деда с котом примите, я заплачу, - кричит.
А тетка улыбается, мол не волнуйтесь Вы так, позову сейчас.
Кота отправили на операцию, Жака на осмотр, а Игорь Владимирович заплатил за Кузьмича с лихвой, купил что надо, и ушел. Кота, Кузьмич, назвал Кузей.
Петров работает себе, и работает, Кузьмич и Клава с борзой гуляют, та и хромать перестала. Кузя оброс шерстью, и на окне орет так, что соседи матерятся. Весна. А я с мужем пошла прикупить средства от клещей для наших зверей. Заходим, и видим Игоря Владимировича. Поздоровались.
- Кузьмича с животинкой не хватает, - засмеялся Игорь Владимирович.
- Сейчас придет, улыбнулась я.
И открывается дверь. Заходит Кузмич, пьяный в дрезину, едва на ногах держится, что то в куртке замотано. И Клава с ним, тоже пьяненькая.
- Хирурга нам! - оба кричат.
- А что случилось? – спрашиваю.
- Вот, Клавка, у кошек уличных, птица выдрала. Потрепали его. А так хороший птиц, - говорит Кузьмич, и достает из под мокрой куртки, попугая ара.
Я села на стул. Муж вздохнул. Игорь Владимирович начал рыться в барсетке.
- Попугай то домашний, - говорю: Имя у него наверно есть. Интересно, какое? Карл может.
Попугай поднял растрепанную голову, взглянул на меня и сказал: «Карма, Карма!»
- Карма, - вздохнул Игорь Владимирович, достал бумажник и пошел на ресепшен.
Кузьмич почесал в голове, и довольный заулыбался.
- Теперь, ежели чего, я сюда буду живность таскать, тута дешево…
А народ прозвал Петрова – Петров и К. Ну кончено. Отец - Николай Кузьмич, Мать – Клава, кот – Кузя, собака – Кира. Даже попугая зовут на букву К.
Игорь Владимирович клинику решил не менять, и оставил там свою визитку.
- Если придет дед, Николай Кузьмич, с каким либо животным, Вы звоните. Я все оплачу.
Никуда не денешься - карма…

Елена Андрияш- https://zen.yandex.ru/id/5d6978bd028d6800ac24929a

[Василинка]

Душевная история, добрая.Спасибо, Наташа))

[ckokoko]

И тогда за воспитание взялся отец...

Каким был Артёмка в 12 лет? Попробую вспомнить. На школьной линейке мальчишка замыкал строй класса, ярко выделяясь рыжим цветом волос. Круглоголовый, коренастый, веснушчатый...казалось в среди тоненьких ромашек и колокольчиков, вдруг вырос упругий, подосиновик , и разрушает эту гармонию хрупкой красоты не подростковыми параметрами. Как-то враз мальчишки и девчонки устремились в рост. А Артём то ли отстал, то ли не захотел за всеми тянуться...

Вот в двенадцать как-раз, в шестом классе Артем наотрез отказался ходить в школу. И это было внутриклассное ЧП. Случаи, когда ребятня пропускала - были, но чтоб не учился?Месяц пытались решить проблему, не вынося за пределы школы. А потом последовали меры.

Родителей распекали на заседании КДН - комиссии по делам несовершеннолетних. Ольга жаловалась, что просто не знает , что делать. Валерка на сына не жаловался. Он был в той железной уверенности, что все проблемы с сыном должна решить мать.

Он кормит семью и точка. Он её и впрямь кормил. Имелся у него свой скромный полулегальный бизнес. Делал срубы на бани, времянки, гаражи на заказ. Была и своя пилорама, Небольшая. Лес на неё он заготавливал зимой, понятно, что и бригада наемных рабочих наличествовала.

Валерка понял всю опасность ситуации с сыном, когда узнал о штрафе за несоответствующее исполнение родительских обязанностей. Да когда Ольга просветила , что могут их родительских прав лишить, если мальчишка не одумается и не вернётся в школу. Насколько реально были такие угрозы? Возможны, но вряд ли применили бы их к благополучной в общем-то семье.

Но Ольга запаниковала ни на шутку, сына она любила до исступления. Сама выросшая в сиротстве у бабушки, в условиях, когда конфеты с выдачи , а платье - одно новое в год, и ворох отданных родственниками, сыну она брала все самое лучшее, все самое новое. Это "новое и лучшее" было её личным предметом гордости. Темке первому в классе купили ноутбук, мотик, игровую, какую-то совсем особую и дорогую приставку.

Ольга будто не сына, а себя ,ещё ту маленькую девочку в платье с чужого плеча баловала. Музыкальная школа и бассейн тоже прилагались. Представьте этот труд, бассейн в городке за 50 км, музыкалка в райцентре за 25 км от дома. Но сын должен был вырасти высокообразованной личностью. И вот в таком внимании и любви тихо вызрело ЧП. Артём наотрез отказался учится. Отказался и все. Ольга искала причины в друзьях, но...друзей было много и не было никого.

Помню я одно родительское собрание, когда мы всерьез выспрашивали у детей - в чем причина Тёмкиного поведения. Не бьют ли? Не дразнят?

Оказалось, что все его приятели учатся класса на два помладше. А среди сверстников - никого. Ни друзей, ни конфликтов, ни врагов. Просто человек-невидимка внутри отдельно взятого класса.

Что случилось? Почему? Вот просто так он захотел. И с этим мальчишеским "Я хочу" мать справиться не могла.

И вот тогда-то и в воспитательный процесс включился папа. И решил эту проблему быстро, чётко и просто:

-Не хочешь учиться, пойдешь работать.

В 12 лет. Куда работать? Куда-куда - в тайгу. В прокуренный вагончик лесозаготовителей, зимой...

Как согласился Темка? Как отпустила Ольга? А у них папа такой, с ним спорить - бесполезно.

Причем отец увез его не кашеварить, нет, он вручил ему топор:

-Будешь сучки рубить!

Обрубщик сучьев, сучкоруб - есть такая таежная специальность. Суть её проста - от сваленного дерева надо отделить сучья. Ни один официальный работодатель на эту "должность" несовершеннолетнего не поставил бы. Запрещено. Ибо в руках топор, или пила, совершенно не детские инструменты. И труд - не детский, кто сомневается - помашите топором , попробуйте отрубить еще живые мощные ветви от ствола. Причем от лежащего ствола. Представили? Теперь добавьте к этому мороз, снег, ветер.

Обрубили? А теперь их необходимо стаскать в кучи и разложить на волока.

Да, работодатель бы не поставил, а вот отец - запросто.

А вечером ночевка в вагончике, отапливаемом буржуйкой, без возможности даже помыться. А самое ужасное - в тайге нет, совершенно нет интернета. И рядом нет мамы, что спасет, закроет, вытрет нос, сама возьмет топор и выполнит работу. В вагончике - суровый отец и еще четверо суровых мужиков. И ты в процессе. Лесозаготовка - это же - "игра коллективная" - один подвел, значит вся бригада не сработала. И в ходе этого процесса тебя не будут долго, тщательно уговаривать...максимум объяснят правила ТБ и общую технологию. А дальше...дальше - суровая школа мужского коллектива в нежном возрасте, еще неотпетого детства.

Мне даже жаль, что я в подробностях не знаю, как же переживал Тёмка эти 10 дней в тайге. Могу предположить нехилый драматический конфликт, переходящий в катарсис))) И если сделаю из этой истории полноценный рассказ, то волю воображению дам, сейчас не хочу...

М-да, еще лет двадцать назад эта воспитательная мера была бы нормой. Тогда еще не грянула эра истерической заботы о детях под названием "Ребёнку можно все" Но, шесть лет назад даже для условий деревни это все же было крутовато. Но зато какой информационный повод для деревни! Мы тогда поделились на тех, кто говорил, что лучше бы выпорол, тех, кто утверждал, что слишком рано запрягать ребенка в таежную кабалу, наработается ещё, и тех, кто однозначно встал на сторону отца - "Вон в войну такие пацаны за взрослых пахали"

И все отлично понимали, что вот именно для Артёмки эта ситуация еще тот стресняк. Выдернули пацана из под тёплого мамкиного крыла - и в тайгу. Стресс, тяжелый физический труд, антисанитария, погодные условия резко-континентального климата, и волки, выходящие к вагончику. Кошмар!

Но тяжелее всего это испытание далось Ольге. Особенно, когда вдруг ударили серьезные морозы... Единственное дитя, маленький её мальчик, где-то там в необъятной тайге,

Позже она скажет,:

- Что я только не передумала. Там же и волки. И не дай Бог дерево упадёт. Обморозится, заблудится. Он увез сына и потерялись. Я спать не могла. С ума сходила. Если бы он еще на неделю задержался, я бы к чээсникам пошла. Чтоб нашли и вывезли. Или заявление написала бы, что он его силой удерживает...

Но Валера сына привез, как и обещал через десять дней. С обмороженными щеками и ладошками со сбитыми в кровь мозолями

-Это фигня, мама, верхонка сбилась - натёр. - пояснил сын.

Пояснил. сходил в баню и сутки проспал.

Вечером в воскресенье отец поинтересовался у сына:

-Ты что не собираешься? В шесть утра завтра выезжаем.

Тёмка вздохнул:

-Да, я что-то думаю, доучиться надо.

Валера бровью не дрогнул:

-Ну надо так надо. А так-то смотри, работаешь хорошо, профессии теперь обучен, я тебя к себе возьму на постоянку.

Без тени иронии. к слову, он и зарплату ему выплатил "за 10 дней по нормам выработки". Тёмка хвастался этой зарплатой, как наивысшим достижением.

В школу он вернулся. И, ох, как было бы здорово, написать, что окончил её с медалью и поступил в МГУ))) Но, нет, высоколобой интеллектуальной элиты из Тёмки не вышло. Специальность он выбрал самую простую - будущий строитель. Сказались отцовские гены, или то, что отец наконец-то разглядел сына и после уже от себя далеко не отпускал? Скорее всего - и то, и другое. Постулат "Сыну нужен отец" иногда чертовски точен. Нужен как образец жизни, как друг, командир, наставник и таки - да, нужен как человек, чьё слово будет жестким, четким, весомым. Ну очень трудно воспитать мужчину, если отец в процессе воспитания не участвует. И вот скажите мне, какого чёрта отец так долго тянул со своим мужским воспитанием? Почему целых 12 лет воспитанием будущего мужчины занималась исключительно женщина?

Понимаете, какая штука, даже в условиях, когда у сына все есть, ему очень нужен отец.И эта тоска по отцу бывает не только у брошенных детей, или детей адкоголиков, нет и у тех, чьи папы уходят в работу, как на фронт, забывая обо всем. Папы, папы...знаете, как вас не хватает детям?

[ckokoko]

Каждого и прости, и благослови,
Вот тебе жизнь, вот тебе Бог над нею.
Нет ничего мучительнее любви,
Нет ничего прекраснее и сильнее.

Там где одна дорога, сомнений нет.
Хочешь – иди; не хочешь – и так протащат.
Лестница в небо строилась сотни лет
Лишь для тебя, помни об этом чаще.

Все поезда уходят не вдаль, но вверх.
Каждый решает сам, что закон, что случай.
Быть несчастливым – это смертельный грех.
Странно, что нас этому здесь не учат.

Сердца на всё не хватит, не торопись,
Только представь – собрался любить, а нечем.
Смерть не страшнее жизни, но тоже жизнь,
Выдохнешь этот ужас – и станет легче.

Выдохнешь этот страх, суету и боль –
Время-старьёвщик всякого обдирает.
Видишь, в сухом остатке одна любовь,
Только она одна, без конца и края.

Только она останется навсегда.
Поезд легко отчалит и не заметишь,
Как железнодорожные провода
Тянутся мимо жизни и мимо смерти…

Елена Касьян.

[ckokoko]

(Вроде уже размещала, но точно не помню)))

Он подсел ко мне в очереди к терапевту. Очередь тянулась медленно, читать в темноватом коридоре было невозможно, я уже истомилась, поэтому, когда он обратился ко мне, я даже обрадовалась.
- Давно ждете?
- Давно, – ответила я. – Уже второй час сижу.
- А разве вы не по талону?
- По талону, – уныло ответила я. – Только тут все время без очереди проходят.
- А вы не пускайте, – предложил он.
- Сил у меня нет с ними ругаться, – призналась я. – И так сюда еле дотащилась.
Он внимательно посмотрел на меня и сочувственно спросил:
- Донор?
- Почему «донор»? – удивилась я. - Нет, никакой я не донор…
- Донор-донор! Я же вижу…
- Да нет же! Я кровь сдавала в первый и последний раз в институте, в День донора. Упала в обморок – и все, больше никогда.

- А вы часто вообще в обмороки падаете?
- Нет… Ну, бывает иногда. Я просто так часто падаю. Шла-шла, и вдруг упала. Или с табуретки. Или спать. Вот так вошла домой, увидела диван – и сразу упала.
- Это не удивительно. У вас почти не осталось жизненных сил. Ваш сосуд опустошен.
- Кто опустошен?
- Сосуд жизненной энергии, – терпеливо пояснил он.
Теперь уже я внимательно посмотрела на него. Он был симпатичный, но немного странный. Вроде бы молодой, не больше тридцати лет, но глаза! Это были глаза мудрой черепахи Тортиллы, из них вроде даже шел свет, и в них плескалось столько понимания и столько сочувствия, что я просто впала в ступор.
- А болеете вы часто? – спросил он.
- Нет, что вы! Редко болею. Я очень сильная. Вы не смотрите, что я на вид худосочная.
- «Худо – сочная», – раздельно произнес он. – Вслушайтесь же! «Худые соки» – вот что лежит в основе вашей конституции. Отношения с родителями не очень?
- Не очень, – призналась я. – Отца я почти не помню, он с нами давно не живет. А вот с мамой… Я для нее до сих пор малышка, она все время учит меня жить по ее правилам и что-то требует, требует, требует…

- А вы?
- Когда силы есть, отбиваюсь. А когда нет – просто плачу.
- И вам становится легче?
- Ну, немного. До следующего скандала. Вы не подумайте, она же не каждый день так. Раз или два в неделю. Ну, иногда три.
- А вы пробовали не давать ей энергии?
- Какой энергии? Как не давать? – не поняла я.
- Вот смотрите. Мама провоцирует скандал. Вы включаетесь. Заметьте слово: «включаетесь»! Как электроприбор. И мама начинает подпитываться вашей энергией. А когда скандал закончен, ей хорошо, а вам плохо. Так?
- Так, – признала я. – Но что я с этим могу поделать?
- Не включаться, – посоветовал он. – Другого способа нет.
- Да как же не включаться, если она пробивает? – разволновалась я. – Она же меня как облупленную знает, все мои болевые точки!
- Вот-вот… Болевые точки – как кнопки. Нажал на кнопку – вы включились. А когда «пробивает», тогда и происходит утечка энергии! Это же в школе на физике проходят.
- Да, помню, что-то такое учили…
- А законы физики, кстати, общие для всех тел. И для человеческих в том числе. Просто в Школе Жизни мы зачастую двоечники и прогульщики.
- Как можно прогулять Школу Жизни?
- Да очень просто! Вот Жизнь дает тебе урок, а ты его учить не хочешь. И сбегаешь!
- Ха! Хотела бы я сбежать. Да вот что-то не получается.
- А так и бывает. Пока урок не пройдешь – будешь его раз за разом долбить. Жизнь – хороший учитель. Она всегда добивается 100%-ной успеваемости!
- Нет у меня сил на этих уроках сидеть. Вот видите, пришлось даже к врачу тащиться. Еле ноги передвигаю.
- С вами всегда так?
- Да нет. Временами. Вот последняя неделя – вся такая.

- А что происходило в эту последнюю неделю?
- Да самое интересное, что ничего особенного! Обычная рутина.
- Ну, расскажите мне про рутину. Если не жалко.
- Да чего тут жалеть? Говорю же, ерунда всякая. Ну, с мамой пару раз пообщалась. Все как всегда. Работа – никаких перегрузов. Со сменщицей поцапалась разок, но не сильно. Вечерами не напрягалась, только на телефоне висела, помогала ситуацию разрулить. А чувствую себя так, как будто на мне пахали всю неделю!
- Ну, возможно, и пахали, только вы не заметили. Что вы там разруливали по телефону?
- А, да это фигня. У подруги проблемы, ей надо было выговориться. Я просто предоставила ей большую жилетку.
- Выговорилась?
- Ну да, наверное. Каждый вечер по полтора часа – любой выговорится.
- А вы?
- Что – я?
- Вы – выговорились?
- Да нет же, я ее слушала! Ну, утешала, поддерживала, советы умные давала. А сама я ей не жаловалась, ей сейчас не до меня, у нее своих проблем хватает.
- Ну так я вам скажу: вы послужили не большой жилеткой, а сливным бачком. Она слила в вас весь свой негатив, а вы ей в ответ послали свою позитивную энергию в виде советов и поддержки. А сами ну ничуть не разгрузились!
- Но друзья же должны поддерживать друг друга!
- Вот именно: «друг друга». А у вас получается дружба «в одни ворота». Вы ее – да, а она вас – нет.
- Ну, не знаю… Что ж теперь, отказать ей в помощи? Но мы же дружим!

- Это вы с ней дружите. А она вами пользуется. Хотите – верьте, хотите – проверьте. Начните с первого же слова рассказывать ей о своих проблемах, и посмотрите, что будет. Вы удивитесь, насколько этот метод энергосберегающий.
- Да, вы знаете, неплохо было бы… В смысле побольше энергии.
- Говорите «неплохо». А сами ее разбазариваете!
- Но я же не думала! С такой-то точки зрения… Хотя сейчас вот вы сказали – а ведь точно. Я с ней поговорю – и как будто вагоны грузила.
- Это она вас грузила. А вы принимали на себя ее груз проблем. Оно вам надо?
- Да нет, конечно… Зачем мне? У меня своих проблем выше крыши.
- Какие же?
- Да разные. Например, муж. Бывший. Я его люблю – ну, чисто по-человечески. А может, и больше. А у него другая семья. И там все неблагополучно. Она его приворожила. А мне его жалко, он ведь хороший! И все-таки родной человечек…
- Эти переживания доставляют вам радость?
- Что вы! Какую радость??? Сплошные мучения. Я ведь все думаю, думаю, как ему помочь, и не знаю…
- А вашему мужу сколько лет?
- Он немного старше меня. Но это неважно!
- Важно. Взрослый человек в состоянии сам решать свои проблемы. Если хочет, конечно. И если не привык перекладывать их на других. Вы с ним общаетесь?
- Да, конечно! Он приходит навестить детей. Ну и поговорить. Пожаловаться, как ему там плохо.
- И вы его жалеете. Да?
- Ну конечно, жалею! Сердце кровью обливается. Ему же плохо…
- А вам, стало быть, хорошо.
- Нет, мне тоже плохо.
- Тогда сами подумайте: и чем же вы можете ему помочь? К его «плохо» добавить свое «плохо»?
- Нет! Нет! Я ему дарю то, чего у него нет в той семье. Понимание… Поддержку… Тепло…

- А взамен?
- Не знаю. Благодарность, наверное?
- Ну да. Он благодарит и несет то, что вы ему дали, в ту семью. Потому что там требуют, а своего тепла у него не хватает. Тогда он берет это у вас. А знаете, почему вы обессилены?
- Нет, я как раз по этому поводу к терапевту иду. Чтобы он сказал.
- Ничего он вам не скажет. Терапевт лечит симптомы. Ну, витамины пропишет, может, массаж. И все! А причины, причины-то останутся!
- Какие причины?
- Вы не любите себя. Вы пытаетесь любить других, не полюбив прежде себя. А это так энергозатратно! Вот и чувствуете себя выпотрошенной.
- И что же делать?
- Я посоветовал бы обратиться лицом к себе. И подумать, нужно ли вам так выкладываться, чтобы другим было хорошо. Причем за счет вашей жизненной энергии. Скиньте их с себя! Перестаньте быть донором. Хотя бы временно! И начните любить себя, баловать себя, питать себя. Тогда через какое-то время вы наполнитесь и засияете. Как лампочка! Иглаза ваши загорятся. И сердце нальется теплом. Вот увидите!
Он говорил вдохновенно, глаза его горели, и я думала – какой интересный человек! Такой умница! Интересно, кем он работает в жизни?
- Ну вот вы меня учите жить, а сами тоже больной! – вдруг сообразила я.
- Нет, я не больной. Я электрик. У меня просто обеденный перерыв. Кстати, уже кончается. Вон напарник идет со стремянкой, сейчас будем лампочки менять! До свидания, и здоровья вам! Душевного – прежде всего. И хватит быть донором!

Я так и осталась сидеть с открытым ртом, наблюдая, как мой знакомец вскочил и присоединился к мужчине постарше, который действительно шел по коридору со стремянкой. Боже мой, ну как я сразу не заметила, что он был одет в синий форменный комбинезон?

Наверное, из-за его глаз – я ведь почти не отрывала от них взгляда.
И у меня ощущалось странное тепло в груди, как будто туда что-то влилось, такое приятное и живительное. Я даже почувствовала, что силы возвращаются ко мне. «Законы физики, кстати, общие для всех тел. И для человеческих в том числе», – так он сказал мне. Я вдруг ясно вспомнила, как на уроке физики нам показывали опыт с сообщающимися сосудами. Когда в один доливают воды, уровень в другом тоже поднимается. И наоборот. Наверное, пока мы общались, этот странный электрик поделился что-то таким, что в нем было – жизненной энергией, вот! И ее уровень у меня повысился. То есть он мне дал, а я взяла.

Я вскочила с места и помчалась по коридору, догоняя электрика.
- Погодите! Это что же получается? Вы – тоже донор?
- Донор, – улыбнулся он. – Только я, в отличие от вас, делюсь энергией добровольно, потому что у меня в избытке!
- А почему ее у вас много? Есть какой-то секрет?
- Есть. Он очень простой. Никогда не позволять высасывать себя до дна, нажимая на кнопки, и никогда не включаться в то, что не в твоей власти. Вот и все!
И они с напарником свернули в какой-то кабинет – давать людям свет. А я задумчиво пошла по коридору обратно, по дороге раздумывая о том, что все равно хочу быть донором. Только сначала подкоплю Любви, чтобы мой источник жизненной силы наполнился до краев. И обязательно научусь нести людям свет – так же, как этот замечательный электрик с мудрыми глазами черепахи Тортиллы.

Автор: Эльфика

[ckokoko]

Воспитание ангела

– Здравствуйте, Хранитель. Я за назначением.

– Новенький, – послышался ворчливый голос Хранителя. – Ты от этих земных штучек отвыкай! И чем скорее, тем лучше.

– Я... А что? – удивился Ангел.

– Ты кому здравия-то пожелал? Тут живых-то нет, хе-хе, – усмехнулся Хранитель, но тут же сменил тон на серьезный. – Проинструктирован?

– Эээ…

– Ясно, значит мимо ушей все. С кем приходится работать… – опять заворчал Хранитель. – Значит так, самое основное: спасаем три раза. Три! Запомнил? Поэтому ориентируйся по обстановке. Видишь, что человек без тебя выкарабкается, так не лезь лишний-то раз, понял? Я тут тебе неплохой материал подобрал. Если ничего не напортишь, так до восьмидесяти лет доживет твоя подопечная…

– А как я узнаю, когда… ну, когда вмешиваться?

Хранитель рассердился:

– Я за тебя работу что ли делать буду?! Давай, вперед! Да, и самое главное уясни: в чужую судьбу не лезть! Вот прямо перво-наперво запомни – не вмешиваться!

«Нужно больно, – подумал Ангел, – тут со своей бы подопечной не сплоховать».

Хранитель горестно вздохнул, зная наперед все ошибки новичков…

Ангел заглянул в детскую кроватку и облегченно вздохнул. Малышка сладко спала, улыбаясь во сне. Слезы еще не успели высохнуть на пухлых щечках. Кажется, в этот раз его помощь все-таки не потребуется. Несколько капель лекарства спасли ребенка от этих жутких колик, будь они неладны. Еще несколько минут назад малышка так надрывно плакала, что Ангел уже было подумал, что его время пришло. Нервная работенка, да… Но постепенно к детским болезням Ангел привык, благо мама его подопечной попалась адекватная. Он с благодарностью вспомнил Хранителя – наверное, все-таки новичкам сложные случаи не подбрасывают.

Нет, рано он подумал об этой барышне хорошо! Ну, вот зачем она потащила трехлетнее дитя на море, одна, в плацкарте и с пересадками?! Если бы Ангел мог, он бы поседел еще в метро на этом жутком эскалаторе. В вагоне метро не удержался, оттолкнул руку какого-то неприятного типа от сумочки с деньгами. И виновато оглянулся по сторонам – имел ли он полномочия так поступать?

Первые дни на море Ангел нервничал, потом успокоился. Мама подопечной отлично справлялась с ее защитой. В холодную воду не тащила, опасные продукты не покупала, без присмотра не оставляла. В такие моменты он чувствовал себя не слишком-то нужным.

В тот день были сильные волны. Впрочем, некоторые все-таки умудрялись купаться, не желая упускать ни единой минуты своего долгожданного отпуска. Подопечная с благоразумной родительницей сидела под навесом, сосредоточенно раскладывая на покрывале ракушки и красивые камушки. На волнах с хохотом прыгали отчаянные подростки. Но море становились все яростнее, волны все выше, и дети, наконец, оставили свое опасное занятие.

Родительница, поглядывая на усиливавшийся шторм, начала собирать вещи. И тут Ангел заметил, что в воде остался еще один ребенок, белокурый мальчик лет десяти, который торопливо плыл к берегу. Но волна уже поднималась. Он не успеет, не успеет! Спасти? Но ведь нельзя, это чужой подопечный… Времени на рассуждения не оставалось, Ангел накрыл собой ребенка, и волна испуганно отступила. Он тут же оглянулся на свою подопечную, но все было спокойно – ребенок шагал за руку с мамой по направлению к парку…

– Вот скажи мне, ты глухой али глупый? – Хранитель был раздражен. – Я тебе говорил не вмешиваться, говорил?

– Что плохого я сделал? Ведь никто не пострадал. В чем виноват ребенок?

– Виновааат… тоже мне… Вот поработаешь с мое, забудешь такие слова! Есть правила, не дураками придуманные! Иди, и в следующий раз меньше по сторонам смотри, понял?!

Ангел не ожидал такого «радушного» приема. Да, он нарушил правила, но он спас жизнь мальчика. Где вообще был его ангел?! «Надеюсь, этому лентяю хотя бы попало сильнее меня», – подумал Ангел.

Малышка росла, Ангел был рядом с ней каждую минуту. Дважды ему приходилось вмешиваться в судьбу подопечной, которая выросла, вышла замуж и родила двоих сыновей. Один раз он уберег ее от неуправляемого автомобиля, второй – от смерти во время тяжелых родов. Ангел волновался, ведь его подопечной было всего тридцать четыре, а осталась только одна возможность спасения. Много это или мало? Он постоянно думал о том, что, возможно, автомобиль успел бы свернуть, или врачи справились бы и без его помощи.

Кажется, именно такие мысли наполняли разум Ангела, когда он сопровождал молодую женщину поздним зимним вечером. Когда в темном переулке показался мужчина, и в руке у него что-то блеснуло, Ангел напрягся. Но он был спокоен, ведь осталась еще одна возможность спасти подопечную. Женщина вскрикнула, увидев нож. Мужчина усмехнулся и сказал:

– Ты не сможешь ее защитить, только смотреть.

– Что вы…

– Я не к тебе обращаюсь, к нему!

И Ангел понял, что каким-то образом мужчина его видит. И самое ужасное – он узнал лицо насильника. Хотя, в последний раз Ангел видел его десятилетним мальчиком, спасающимся от волны. Те же белокурые кудри выглядывали из-под шапки, а вот взгляд пронзительно-синих глаз изменился… Как мог тот мальчик вырасти в убийцу? Ангел заслонил собой женщину, но тут же почувствовал, что не может дать ей защиту. Но как же правила?! «Спасаем три раза», – так говорил Хранитель.

Мужчина подходил ближе, женщина словно оцепенела, она не могла двигаться и кричать. Ангел судорожно думал, мысленно призывая Хранителя. Но ответа «оттуда» не последовало. Возможно, спасая в тот раз ребенка, он отдал ему третью возможность защиты своей подопечной? Что же теперь делать? Что там написано в инструкции?

Ангел вспомнил, как когда-то, совершенно не понимая, как он это сделал, он оттолкнул руку воришки от сумки с деньгами. Но несколько попыток проделать то же самое с мужчиной провалились – власти над ним не было. Наконец, Ангел посмотрел наверх, и в голове у него прояснились. Отлично! Он взмыл в воздух, сосредоточившись только на одной мысли – ударить. Ах, какое счастье, что в этот день уборочная служба не успела снять эту гигантскую сосульку с навеса…

– Ловко, – Хранитель усмехнулся.

– То есть, вы не будете меня… эээ… ругать за то, что я убил человека?

– А его и не должно было быть. Как можно наказывать за убийство того, кого уже давно не должно было быть на земле?

Ангел надолго задумался, потом, наконец, спросил:

– Почему в тот раз, никто не спасал его от волны?

– Правильный вопрос, – Хранитель хитро подмигнул. – Видишь, какое дело, у таких людей не бывает ангелов. Не положено гнилые душонки охранять. Зато, как ты мог убедиться, сами они вас видят. Злятся, мстят… иногда сами не знают, за что.

– А почему я не смог заслонить ее от беды в третий раз? Ведь была же третья возможность? Неужели я потратил ее на него?!

– А вы, ангелы, перед такими людьми бессильны. Если вот только сосулькой долбануть, – улыбнулся Хранитель. – И то не каждый догадается.

– Но… то есть я смогу спасти ее еще раз?

– Почему один? Да хоть сто раз спасай!

– Но инструкция! Вы же мне сами говорили – что спасаем три раза…

Хранитель громко засмеялся.

– Вот, вы новенькие все такие… забавные. Уверен, что ты совершенно не помнишь свой инструктаж. Это потому что нет никаких инструкций. А про три раза я тебе говорил, чтоб ты на каждую мелочь-то со своей помощью не бросался. Люди, понимаешь, должны своей жизнью жить, делать ошибки и выводы из них, понимаешь? А мы уж – крайняя мера. А новички со своей гиперответственностью все соломкой застилают, растлевают душу-то. Так-то… Но про неприкосновенность чужой судьбы – это я тебе серьезно говорю.

– Все-таки правило?

– Вот бестолковый! Совет…
 

Автор: #лена_максимова

[ckokoko]

Мне хочется хороших новостей,
Я больше не могу читать плохие...
Хочу читать о счастье у людей,
О том, что стороной прошла стихия.

О том, что что-то там изобрели,
Но не для разрушений, а во благо.
И что лекарство важное нашли!
Что обрела хозяина дворняга!

Что брошенных детей на свете нет!
И стариков не оставляют тоже!
Что каждый и накормлен, и согрет,
И в мире доброта — всего дороже.

О том, что прекратили воевать
В один момент все страны на планете.
О том, что государству не плевать,
На то, какими будут наши дети.

О том, что научились дорожить
И добрым словом, и мгновеньем каждым!
О том, что непременно будем жить!
Что в мире нет ни голода, ни жажды.

А за окном июль всё зеленей,
но хочется рыдать, кричать истошно.
Я так хочу хороших новостей,
А то уж от плохих и правда тошно.

Ольга Гражданцева

[ckokoko]

Спасибо ВАМ далёкие друзья,
За то,что вы в глубинах интернета,
Однажды выбрали нечаянно меня,
В мой дом прислав свой нежный лучик света!

Кусочек сердца,воздуха глоток,
И краткие минуты вдохновенья,
Нектар надежды и любви поток,
Да тихие полУночные бденья!

Хоть не общаемся неделями порой,
А многих я,УВЫ,совсем не знаю,
Для вас,для всех,открыт аккаунт мой,
Всех кто с добром я в гости ожидаю!

Спасибо вам,и грустным,и смешным,
И радостным, весёлым, и не очень,
Мы все,то праведны порою,то грешны,
Жизнь так устроена зачем - то между прочим!

Мне хочется,чтоб вам во всём везло,
И не было счастливей вас на свете,
И чтоб всем трудностям и гадостям на зло
Вы каждый вечер были в интернете!

На аватарке замигал значок,
А значит снова в соц сетях сидите,
Так нас связал невольно маячок,
В невидимые интернета нити!

Пусть год грядущий мир вам принесёт,
Любовь и счастье, и достаток в доме!
Пусть радость к ВАМ рекой большой течёт!
И год пройдёт в божественной истоме!

А я?Что я?!Всегда я буду рада!
Общаться с вами каждое мгновенье,
Вы для меня,друзья,бесценный клад,
Живительный источник вдохновенья!

Инет

[ckokoko]

Чувак приходит в гости к знакомой и садится в уличных штанах на ее постель (джинсы не стираны с месяц плюс чувак приехал автостопом).

Знакомая орет как раненая птица.

Чувак сперва вообще не врубается, что не так. ̶Н̶о̶р̶м̶а̶л̶ь̶н̶о̶ ̶ж̶е̶ ̶о̶б̶щ̶а̶л̶и̶с̶ь̶(̶С̶)̶ Потом, разобравшись, восклицает: - Тебе вещи дороже людей!

Еще один чувак (случай из жизни) помогает знакомой с ремонтом. Красит, например, окна.

Подстелить газетку чувак не заморачивается, про малярную ленту вообще не слыхивал ни разу.

На стеклах широкие мазки, на полу тоже все замечательно, хозяйка недовольна.

Чувак обижен - он пришел на помощь, он трудился! А она, вместо спасиба, ворчит что-то про свинство. Ей вещи дороже людей.

Другой чувак приходит опять-таки в гости и с размаху швыряет свой багаж (то ли молоток, то ли еще какое кайло, он с работы) на антикварный столик (черный лак, сложная резьба).

Хозяйка как-то не рада. Ей, походу, тоже вещи дороже людей.

Жена пилит мужа - муж толкал чью-то машину из глиняной ямы, не снимая кашемирового пальто.

Жена не в силах понять мужского братства и мужниной удали. У нее тоже что-то не так с приоритетами. Все вещи жалеет, а на людей ей плевать.

Дочь-десятиклассница, переодеваясь, бросает снятое строго себе под ноги (видела в кино и запомнила, что это шикарно).

Мать с унылым видом подбирает черную шелковую блузку с пыльного пола. На лице у матери написано полное равнодушие к экзистенциальным проблемам и паталогическая озабоченность материальным. Совершенно очевидно, что для нее вещи дороже людей, и намного.

Ведь это всего лишь вещи, говорят все эти люди. Нельзя же так на них зацикливаться.

Нет, дружочки. Это не всего лишь вещи. Каждая из этих вещей  значит гораздо больше, чем вам кажется.

Чувак всего лишь сел на то, что подвернулось. А хозяйке теперь придется снимать этот пододеяльник, запускать стирку, вешать все это сушиться, а также стелить новое белье. Она вообще-то собиралась посидеть с книжкой, а ты ей принес в виде подарочка целый вечер бардака, чехарды и физических усилий. Не с пустыми руками пришел, молодец.

Второй чувак покрасил окно, это работы на час. Хозяйке он подкинул работы часов на шесть - соскребать эту краску со всего сущего. Офигеть помог с ремонтом.

Чувак, испортивший антикварную полировку - ты вообще представляешь, сколько стоил этот столик? И сколько он стоит теперь, в покоцанном виде? И сколько стоит реставрация? Вот эти деньги ты одним движением отобрал у хозяйки столика. И это я еще не касаюсь того, что столик фамильный, и других лирических моментов.

Муж, изгваздавший кашемир - на твое пальто были потрачены деньги, которые могли бы быть потрачены на жену. Теперь будет куплено новое пальто - значит, твоей жене снова чего-то не достанется, снова она без чего-то обойдется.

Мать, подбирающая дочкины шмотки с грязного пола, - она их купила тоже ценой каких-то усилий. Она на них заработала, за них заплачено куском ее жизни. А сейчас она отдаст еще кусок жизни на то, чтобы привести эти вещи в порядок.

Это такая старая песня. Про пошлую, бездушную и бескрылую бабу, которая трясется над барахлом. А нам, окрыленным и душевным, важны человеческие отношения. А не вот это вот все.

Нет, дружочки. Кто не бережет вещи, тот и людей не бережет. Это закон.

Малка Лоренц.

[ckokoko]

Будни Небесной Канцелярии. Рай - он какой?

— Вы не заняты? — спросил молодой Сотрудник Отдела Обработки Заявок, заглянув в кабинет.

— Занят, — Ангел с серьёзным видом взял с правого края стола стопку бумаг и переложил её на левый край. — Очень.

— А когда освободитесь?

— Смотря для чего.

— Я спросить хотел, — Сотрудник зашёл в кабинет и закрыл за собой дверь. — А Рай — он какой?

— Как это какой? — удивился Ангел. — Ты через Врата проходил?

— Проходил.

— А потом куда тебя отправили?

— Никуда не отправили, — пожал плечами Сотрудник. — Потом появились вы и предложили интересную работу.

— Точно. Ты ведь так и не увидел, — Ангел поёрзал в кресле. — Работа надоела?

— Ничуть. Очень даже нравится, уходить не собираюсь.

— А я уже испугался, что с тобой ошибка вышла — обычно работу предлагают тем, кто точно от неё не откажется.

— Ошибки нет, — заверил Сотрудник. — Просто стало интересно, как он выглядит. Расскажете?

— Рассказать не могу, — Ангел встал с кресла. — Покажу. Пошли за мной.

Сотрудник, не скрывая радости, кивнул и пошёл следом за Ангелом. Они вышли из кабинета и прошли к лифту.

— Ты при жизни что-нибудь читал о Рае? — спросил Ангел, нажав кнопку вызова лифта.

— Не читал, — улыбнулся Сотрудник. — В моё время было очень мало книг. Но кое-что слышал.

— А ты… Ах да, ты же через Врата проходил. Тогда я знаю, что именно ты слышал. Заходи.

Зайдя в лифт, Ангел нажал кнопку и довольно заулыбался:

— Тебе понравится то, что ты увидишь.

— А разве могло быть иначе? — спросил Сотрудник. — Это ведь Рай!

— Просто ты увидишь немного не то, что ожидаешь. На выход.

Выйдя из лифта, Сотрудник поморщился от яркого света и помахал очереди у Врат.

— Нам сюда, — Ангел легонько подтолкнул Сотрудника в спину. — Прямо и направо.

Подойдя к двери, Сотрудник потянул руку к ручке, но Ангел ловко отвёл её в сторону.

— В другой раз. Сейчас я.

Когда дверь открылась, Сотрудник удивлённо поднял бровь:

— И это Рай? Этого я точно не ожидал, вы были правы.

— Не совсем, — усмехнулся Ангел, заходя внутрь. — Это всего лишь коридор.

— А дверей-то, дверей! А что за ними?

— Выбирай любую, открывай и смотри.

Сотрудник открыл ближайшую к нему дверь и замер:

— Это что?

За дверью висело небольшое облако, на котором человек бросал мяч большой белой собаке.

— Не прикидывайся, Нит! — хохотал человек. — Ты не можешь устать! Или тебе мячик надоел?

Собака лениво махнула хвостом. Человек хитро улыбнулся и завёл руку за спину:

— Может быть ты хочешь печенюшку?

Пёс навострил уши и бросился к человеку, уронив его на лопатки.

— Хватит! — хохотал человек, пока собака облизывала ему лицо. — Печенюшка-то в руке, чего ты в лицо лезешь?

Сотрудник закрыл дверь и посмотрел на Ангела:

— Это?..

— Рай, — подтвердил Ангел. — Я же сказал, увидишь не то, чего ожидаешь. Это Рай того человека, которого ты там видел. Он так захотел.

Сотрудник на секунду задумался и открыл соседнюю дверь. За ней оказалась небольшая комната, на полу которой мужчина с женщиной играли с ребёнком.

— Это чей? — спросил Сотрудник.

— Её, — ответил Ангел, указав на женщину. — Для неё Раем было вот это время её жизни. Самое счастливое время.

— То есть Рай такой, каким люди его представляют?

— Да. Каким они хотят его видеть, таким он для них и становится. Некоторые знают, где находятся, некоторые предпочитают забыть и просто наслаждаются происходящим. Но и те и другие по-настоящему счастливы.

— А если надоест? — заинтересовался Сотрудник, закрыв дверь.

— А разве это возможно? — засмеялся Ангел. — Каждый волен создавать себе такой Рай, какой захочет и видеть тех людей, которых пожелает. И если его что-то не устроит, хотя такого никогда не было, он всегда может создать что-то новое. Ограничений нет. Кстати, в самом конце коридора есть дверь, помещение за ней мы называем комнатой ожидания.

— А там кто?

— Те, кто ещё ждёт свой Рай. Знаешь, некоторые люди не представляют своей жизни без своих половин — ни там, ни даже здесь.

— Счастливые, — улыбнулся Сотрудник. — А если какой-то человек ещё живой, но кто-то захочет его увидеть здесь? Это будет иллюзия?

— Не совсем, — ответил Ангел. — Для людей всё по-настоящему. Вот та женщина, которую ты только что видел — её муж и ребёнок всё ещё живы. Но в её моменте, том, который она выбрала, они настоящие. Сложно понять, знаю.

— Постараюсь думать о более простых вещах.

Сотрудник открыл следующую дверь и грустно вздохнул — за дверью был невероятно огромный парк аттракционов.

— Не печалься, это не то, о чём ты подумал, — Ангел хихикнул и ткнул пальцем. — Вон владелец, в кепке. Видишь?

— Серьёзно? — ахнул Сотрудник. — Ему лет восемьдесят!

— Восемьдесят два. Его жизнь была не очень сладкой, а парк аттракционов был для него недостижимой мечтой. Теперь развлекается вовсю. Удивлён?

— Очень. В очередной раз убеждаюсь, как мало людям нужно для счастья. Но вот вы говорите, что люди сами создают свой Рай — но разве, когда они видят Врата, им не приходит в голову, так сказать, классическое представление?

— Часто, — кивнул Ангел. — Но это не проблема, когда они узнают, что вольны решать сами и их никто даже не подумает за это осудить. Некоторые и вовсе через Врата не проходят.

— Это как это? — вновь удивился Сотрудник.

— Врата нужны для людей. Про них уже и так всё известно и мы заранее знаем, куда они отправятся, эта процедура ни к чему. Когда человек попадает сюда, он не всегда понимает, что произошло.

— А Врата вроде подсказки?

— Верно, — улыбнулся Ангел. — Поэтому те, кто о них знает, попадают в эту очередь. У них есть время подумать и осознать. Те, кто был готов, попадают сразу туда, куда положено. Иногда не сразу — несколько дней они просто наблюдают за жизнью там, внизу. Ходят на свои же похороны. А для тех, кто ни разу не слышал про Врата, другое представление. Вернее, несколько — чтобы все люди видели то, что им, так скажем, знакомо.

Сотрудник с улыбкой посмотрел на катающегося на карусели старичка и закрыл дверь.

— А что насчёт Ада? Котлы и сковороды?

— Бывают и такие. Если люди боятся именно такого, то именно это там и будет.

— А почему не везде? — допытывался Сотрудник.

— Потому что для некоторых людей Ад в другом, — ответил Ангел. — Пошли, покажу. Мы его, к слову, между собой комнатой сто один называем.

— Это почему такое название?

— Как? Это ведь… Ах да — ты же гораздо раньше жил. Вернёмся — напомни, дам тебе книжку.

Пройдя к двери напротив, Ангел открыл её и пропустил вперёд Сотрудника.

— Такой же коридор.

— На первый взгляд, да. Открой какую-нибудь дверь.

Сотрудник выбрал дверь и открыл её. За дверью была комната со стулом, на котором сидел человек. Вокруг него стояли люди разных возрастов, не сводя с него глаз.

— Как думаешь, что тут происходит?

— Это его жертвы, — догадался Сотрудник, помрачнев. — Что они делают?

— Смотрят, — ответил Ангел. — Просто смотрят ему в глаза и никогда их не закрывают. И вот это немое осуждение для него страшнее всего на свете. Да, первый год он даже смеялся, глядя на них. Он ещё сам не понимал, что это его самый большой страх. Но спустя несколько лет всё изменилось. Он не может забыть, не может не думать. Он знает, где он, знает, что проведёт тут вечность, под наблюдением всех своих жертв. Он бы с радостью променял свой Ад на классический, но, такой возможности тут нет.

— Жуть, — поёжился Сотрудник, закрывая дверь. — А повеселее ничего не бывает? Только покажите дверь сами, не хочу сковородку увидеть.

— Ты знаешь, бывает. Вот эту открой.

Сотрудник открыл указанную дверь. За ней оказался… магазин.

— Что значит у меня не хватает средств? — покрасневший от злости старичок орал на продавщицу. — У меня два чемодана под завязку набиты деньгами, а вы говорите, что я не могу купить банку несчастного варенья?

— Ага, — кивнула продавщица, бросив на старичка полный отвращения взгляд. — У нас магазин приличный и если вам наши товары не по карману, то вам тут не место.

— Я все магазины уже обошёл! Все! И везде мне, видите ли, не хватает денег! Да у меня два чемодана этих денег!

— Пф! Так говорит, как будто это так много, а сам даже банку варенья оплатить не может!

Старичок закрыл лицо руками и заорал.

— Я знаю, что смеяться над несчастьем других нехорошо, — сказал Сотрудник, пряча улыбку. — Извините.

— Он это несчастье своими руками себе заработал, — усмехнулся Ангел. — Так что осуждать не стану.

— Его Ад в том, что он ничего не может купить?

— И в отношении. Видишь, как на него смотрит продавщица? А он таких, как она, при жизни даже за людей не считал. Все ведь вокруг него чуть ли не задних лапках прыгали.

— Хорошо, что я сюда не попаду, — Сотрудник закрыл дверь. — Но интересно, каким был бы мой Ад?

— Этого я тебе сказать не могу, — пожал плечами Ангел. — Даже если ты сам откроешь главную дверь, увидишь только стену. Тебе тут не место. Ведь где тебе положено быть?

— В Раю?

— На рабочем месте. Экскурсия закончена, пора возвращаться к работе.

— Видел я вашу работу, — хитро улыбнулся Сотрудник. — Бумаги с правого края на левый перекладываете.

— И я в этом очень хорош. Пошли, лифт ждёт.

[ckokoko]

Забытые боги.

- Избушка, избушка, а ну, встань ко мне передом, к лесу задом!

- Где ж от вас скрыться-то, окаянные? Не крутится она! - древняя сгорбленная старуха вышла на крыльцо такой же древней сгорбленной избушки и недобро уставилась на непрошеного гостя. - Кто таков будешь? Чего надо?

- Так я это... Пошутил. Вижу развалюху и ляпнул, думал, необитаемая. Простите, бабушка, не хотел побеспокоить, заблудился просто, - у крыльца стоял растерянный юноша, совсем недавно подросток.


Старуха помягчела взглядом.

- Давно плутаешь?

- Да не, с утра на разведку пошел и за дровами, а компас забарахлил, у вас тут какая-то магнитная аномалия.

- Аномалия - не аномалия, а попал ты сюда не просто так, видать. Звать как?

- Иван.

- Так я и думала! Ничего не меняется!

- Вы, бабушка, загадками не говорите. Лучше дорогу покажите, я и пойду.

- Скорый какой! А баньку истопить, а поговорить?

- Меня ж искать будут, некогда мне.

- Ох, милок, не ищет тебя уж никто, не с утра ты тут плутаешь, а уж, почитай, с неделю. И энтот твой кампус... камбуз... компас штука здесь бесполезная. Идем, Ваня, много тебе надо узнать, чтобы домой вернуться.


Мальчишку в жар бросило, он покраснел, побледнел, похолодел. И все одновременно. Почему-то он сразу бабке поверил.


- Идем, не стой, как истукан, - повторила старуха и, не оглядываясь, прошла в избушку.


- Как вас зовут-то, бабушка? - спросил Иван, входя в дверь, и ойкнул: низка притолока, головой ударился, а внутри крохотной снаружи постройки оказались просторные хоромы с высокими потолками, большой печью и несколькими помещениями. "А вы изволите толковать про четвертое измерение," - промелькнуло в голове.


- Ягой кличут, - коротко бросила женщина и поморщилась, как от боли. - Яга я, баба.

- Шутите! Это же сказки!

- Кому сказки, а кому быль!

- Во попал! Ты меня жрать, что ли, будешь? - парень от оторопи перешел на ты.

- Сядь, Ваня, сейчас обедать будем. Не трясись, не тобой. Ох, намолотили вам вранья в башку, а мне с этим жить. Бессмертная я. Пока помнят, верят, буду живая. А вы меня вот такой по сказкам своим дурацким знаете. Яга - Костяная нога. Детей жру, и все только мальчиков. А давай-ка, Ванюшка, расскажу я тебе, как все было. Но сначала баня!

- В баньку, потом в печку, потом и косточек не оставишь? - хохотнул гость.

Бабка только зыркнула, да так, что возражать - себе дороже.


Ох, и жарко парило от камней! Ох, и ароматные настои поддавались на раскаленные голыши! Ох, и упругие веники хлестали по утомившемуся телу!


После бани Яга замолчала и в тишине начала выставлять из невесть откуда взявшегося у избушки на курьих ножках подпола разную снедь: хрустящие огурчики, мясистые грузди, какие-то кринки и баночки, перевязанные чистыми тряпицами. Нарезала ломтями хлеб и розовое сало, пересыпанное крупной солью, на восьмушки покромсала луковицу, насыпала в плошку вареной в мундире картошки.


- Ешь, разговоры потом.


Ничего вкуснее Ваня не ел. Нашатавшись по лесу, наплутавшись по неведомым дорожкам, напарившись, он понял, что нечеловечески устал.


Откуда-то появилась кровать с шишечками, мягкой периной и хрустящими простынями. Проваливаясь в сон, юноша увидел, как его лоскутным одеялом укрыла незнакомая красивая женщина, отдаленно похожая на маму.
- Хватит дрыхнуть. Молодежь пошла, петухов не слышит, - Ваня проснулся от окрика, но почему-то чувствовал себя отдохнувшим и выспавшимся.

- Мам?

- Заспался? Нет тут мам. Воды натаскай и дров наруби, - вчерашняя старуха, кажется, выглядела моложе.

"Видимо, перебродил по лесу", - подумал юноша, но встал, натянул одежду - выстирана и отглажена? - и отправился на родник за водой.

- У Ягинюшки гость, - зажурчало где-то рядом.

Ваня обернулся, на иве над родником сидела девчонка. Белая рубашка, длинные волосы с запутавшейся в них тиной. Бледная, не загорает что ли? Красивая.

- Ну и гость, тебе-то чего? - Ваня вдруг смутился и забыл про вежливость. Девчонка расхохоталась, будто весенний ручей усилили стократ через современные колонки:

- У Ягинюшки гость! У Ягинюшки гость! - и спрыгнула в ручей, в который перетекал родник. Зашумели ивы, зажурчали воды, зашелестели травы: "У Ягинюшки гость... У Ягинюшки гость... У Ягинюшки гость..."

- Что за напасть-то? - Иван зашагал с ведрами обратно.

- Здравствуйте, а где бабка? Вы её дочь?

Женщина у печи уронила ухват, едва успела подхватить горшок, обожглась, подула на руки...

- Настало время. Садись...

И начала сказ:

- Не было у славян богов хороших и плохих, не было злых и добрых. В каждом было всего пополам. Вон Ярило ваш хваленый, добрый да пригожий, как осерчает, так все в округе выжжет. Люди нам верой своей добавляли и убавляли могущества.

И я была Ягиня, дочь Вия, жена Велеса. Красавица, каких поискать. Сама Мара за советами ко мне ходила. Да и про Мару всё переврали, но это история другая.

Лишь Макоши да Перуну повезло: зовут их иначе, себя уж не помнят, но живые. Вот Ладу еще в детушках-ладушках пока вспоминают...

Яга на минуту затихла и опять заговорила:

- Я путеводицей была. Ну не сама, конечно, ваш Дед Мороз тоже не сам ко всем ходит, так и у меня были Яги среди людей. Они вели мальчиков, вот таких, как ты, в лес, показывали им могилы предков и проводили обряды умирания и возрождения. Если мальчик умер, то злые духи над ним не властны, а возвращался домой уже мужчина.

- Так ты его... того... этта... трахала что ли? - глаза Вани как-то сально блеснули.

- Дружок, забудь это слово, дурное оно! Яги проводили обряды, но право впервые любить их подопечных принадлежало только их будущим женам.

Женщина - Ваня опять не поверил глазам, это уже была не дочка, а внучка вчерашней старухи - расхохоталась:

- Ванятко, ты уже сам-то трижды умер и трижды возродился. В первый раз, когда заблудился в тайге и прошел тайными тропами ко мне. Во второй - в моей бане. В третий - уснув в моем доме и проснувшись в нем же. Вот и весь обряд. Провести к истокам, жаром старое выжечь, а новое наутро родить.

А курьи ножки... куры тут ни при чем. Дымами сваи окуривали, чтоб домовины не гнили и жуки их не грызли. Тела мертвых сохли, вы такие мумиями зовете. Вот вам и «баба яга-костяная нога, нос в потолок врос, зубы на полке...»

Яги мои сгинули, некому стало передавать дар и правду говорить.

Ягиня снова помолчала, вздохнула, взмахнула ресницами, глянула ясными глазами и продолжила:

- Ты меня и встретил такую сказочную старуху. Мы, забытые боги, или умираем, или становимся, какими вы нас представляете. Спасибо, что поверил и увидел меня другой. Иди, Ваня. Кручу, верчу, запутать хочу, выйдешь из леса в тот же день, когда ушел, а вот, что рассказала - запомни, тогда и суженую встретишь, и жить светло будешь. А забудешь, опять заплутаешь, всё потеряешь. Навсегда. Клубочек возьми... И не оборачивайся, - зазвенел колокольчиком в спину юный смех.

- Ну, нашелся, твою дивизию! Мы уж тебя искать собрались! Что за клубок притащил? Мы ж за дровами посылали.

- Да принес, вон у края поляны лежат.

- Вань, устал? Я воды нагрела, умойся. И ужин отложила, теплый еще, - полыхнули зеленью девичьи глаза.

Юлия Горбачева

[ckokoko]

Берегите её, мать вашу!


- Я плохая мать! - рыдала пышная дородная дама, уткнувшись в плечо огненно-рыжему парню. - Я ужасная мать!
- Зоя, ну зачем ты так? Ты чудесная, замечательная, - утешала ее девушка с ярко-голубыми волосами.
- Ну вы сами подумайте. Я к ним и так, и эдак... А они?.. Где поср**ли, там и штаны оставили! За собой убрать трудно что ли? Я их и кормлю, и пою, но взамен-то что? Мне не жалко, всё берите! Гадить не надо в ответ только!
- А почему ты-то плохая мать? Ты ж все для них, - удивился рыжий.
- Не научи-и-ила! Беречь и сохранять не научии-и-илаа! - новые рыдания сотрясли округлые плечи.

- Ну всё! Мне это надоело! Каждый день одно и то же! - до сих пор молчавший высокий худой мужчина решительно встал и махнул рукой.
- Я с тобой, - поднялась голубоволосая дева. - Не дам друга в обиду!
- Ребята, вы куда без меня? - рыжий юноша аккуратно высвободился из объятий плачущей Зои.

Вода, Огонь, Воздух плечом к плечу вышли на защиту Земли, своей старшей подруги.

Засуха? Пожары? Наводнения?
А чего вы хотели?

(с)

[ckokoko]

«Поеду за бывшей свекровью, жалко мне её…»

Вот почему, скажите, жизнь такая непредсказуемая?! Дома, у мачехи, Полина росла, матери и не помнила. Замуж как в омут головой прыгнула. Думала, сама хозяйкой будет, никто ни обижать, ни указывать не станет. Нет! И тут пальцем в небо попала: не муж, а забияка. Одна цель - напиться к вечеру! А там ему и ласка, и любовь надобны. Отказала – получай! И ходила Полина в вечной затрапезе да синяках. Даже ребенка, доченьку, не стеснялась.

Совет свекрови
Переломали как-то собутыльники ребра забияке. Увезли его в больницу. Тут уже и свекровь не выдержала:
- Беги, беги, девка, из дома, хорошего не будет. Дам я тебе адрес подруги своей, у нее и остановишься, а там видно будет. Ладно, один ребенок, справишься. Я корову, телку, заберу себе, а тебе денег на первое время дам.
Послушала Полина добрую свекровь и уехала в Челябинскую область.

Подруга свекрови, тетя Сима, приняла беглянок в старом доме, в своем дворе приютила:
- Живите! Хуже уже не будет!

Сама тетя Сима на мясокомбинате работала и жила недалеко. Вот и взяла с собой на работу Полину, дали место в детском саду. И началась другая жизнь, но еще долго от каждого шума, шороха вздрагивали. Свекровь писала тете Симе, и для них пару строк отписывала. Николай из больницы вышел, кур, овец пропил. По деревне ходил, хромал, все на жену жаловался, да люди-то не слепые, все знали, все видели.

Полину взяли в цех колбасный. Вскоре стали отмечать, - шустрая, работящая, старательная. Полина себя и дочь приодела, денежки понемногу откладывала, свое жилье надо приобретать. Галинка в школу пошла.

Тут от свекрови письмо пришло. «Утонул Николай по-пьяни, схоронили его. Покупатели на их дом нашлись, приезжай, продавай, да на Галинку пенсию оформляй, а, может, и совсем вернетесь, бояться больше некого…»

- Ну уж, нет, возврата не будет. Здесь нравится жить, работа под боком, школа рядом, вот еще домик прикупят, и живи да радуйся!
Так и вышло. Повидались, съездили, свекрови в ноги поклонилась. Дом продала, пенсию на Галинку оформила и домой.
В Троицке, благодаря тете Симе, неплохой домик купили, около речки, и огород теперь свой.

Добром за добро
Заглядывались на Полину мужчины, замуж предлагали, а она ни в какую. Больно «сладко» с мужем-то нажилась. Но молодость взяла свое, сошлась с вдовцом Прохором. Добрый мужик и работящий. Галинку полюбил. Даже и не предполагала Полина, что можно так жить. Тихо, спокойно, по-доброму. Домой с работы прибежит, вода натаскана, печь затоплена, уроки сидят с Галинкой учат. Первый праздник Новый год вместе встретили, весело, хлебосольно, тетя Сима пришла. Потом и рассказала:

- Плохо твоей свекрови, состарилась, сноха очень обижает, а сын как не видит совсем. Все Полину вспоминает. Хорошая, говорит, сноха у меня была…

Полина на дыбы:
- Поеду за свекровью, жалко мне ее. Не она бы, так и меня бы уже, может, на свете не было!

Прохор и говорит:
- Каникулы сейчас, бери отпуск без содержания и с Галинкой за бабушкой езжайте. Тут и ехать-то всего десять часов, а я дом покараулю.

Так Полина еще раз на родине побывала. Родина не родина, а домой в Челябу тянет. Скучает по Прохору, по тете Симе. Собрали бабушку и назад. Оказывается, свекровь раньше в Троицке жила, а сюда ее муж увез.
На вокзале встречали Прохор и тетя Сима. Со слезами, охами, поцелуями, домой поехали.

Зажили дальше по добру и весело. Полина Прохору сына родила, тетюшкаются теперь все с ним, кто свободен. Бабушка о доме, о своей деревне и поминать не хочет: от добра добра не ищут! А Полина думает: «Это добрый Бог устал видеть мои мытарства и помог. Спасибо Ему и свекрови за счастье, за радость!».

Елена Дуденкова

[ckokoko]

Знакомься сын, это твоя няня.

- Мне не нужна няня, папа! Мне уже восемнадцать лет! Ты, что, издеваешься?!

- Её зовут Виктория Владимировна. – Папа, как будто не слыша сына, показал рукой на женщину, стоявшую в дверях. - Запомнил? Виктория Владимировна. Ну-ка, повтори!

- Можно просто Вика, - улыбнулась женщина.

Отец хмуро посмотрел на няню, потом опять обратился к сыну.

- Теперь твоим воспитанием в нашем доме занимается только Виктория Владимировна. И смотри сын, чтобы без глупостей тут. - Отец вышел из комнаты сына, сильно хлопнув дверью.

Няня задумчиво посмотрела на эту дверь и нахмурилась.

- И всегда он у вас такой?

- Да не... – Казалось, что сыну такой тон отца даже нравится. - Это он обозлился на меня, за то, что я пригрозил на него в суд подать.

- В суд? на отца? – Лицо у няни вытянулось от удивления. – Надо же... Додумался, мальчик...

- Ну, - ухмыльнулся парень. – А то он меня заставляет всякую фигню по дому делать. То мусор вынеси, то музыку убавь. А чего, если существует статья за семейное насилие, почему бы этим не воспользоваться. Мы новое поколение, мы живём по другим законам. Не надо нас каждый день строить.

- Ах, вон оно что... - Няня улыбнулась какой-то странной улыбкой. - И что, папа тебя строго наказывает? Может, применяет физическую силу? Ремешком ата-та делает?

- Да не... – парень махнул пренебрежительно рукой.- Они с мамкой только пугают. А как только я им сказал про суд, сразу замолчали. - Он подмигнул няне и развязно сказал: - А ты ничего так...

- А ничего, что я тебя в два раза старше? - улыбнулась няня всё той же странной улыбкой. - А ты со мной так разговариваешь.

- Да, нормально… Интересно, как ты меня воспитывать станешь? Я ведь упрямый мальчик. Непослушный. Люблю носки разбрасывать по комнате. Посуду за собой не мою, ругаюсь плохими словами. А ещё люблю щипаться.

Он, было, потянулся к няне рукой, и вдруг, не понятно как, он как-будто куда-то провалился, а через мгновение голова его оказалась больно зажатой между её стальных коленок. Затем няня спокойно ловко выдернула из его же брюк ремень и... шлёпнула этим ремнём по его заднему месту. Наконец, колени её разжались, и парень уткнулся носом в пол.

- А теперь послушай меня, мой мальчик, - сказала она очень ровным голосом. - Я много лет проработала в специальном учреждении, где перевоспитываются такие, как ты. Нет, вру, они все гораздо хуже. Но у меня получалась с ними ладить. С сегодняшнего дня и у нас с тобой всё будет хорошо. За каждый проступок ты будешь получать от меня банального ремня.

- Я на вас в суд подам, - застонал парень.

- Интересно, что ты предоставишь в качестве доказательства на суде? Свою синюю попу? К тому же, ты мне никто, и твоя любимая статья здесь не прокатит. Мы начнём твоё воспитание с того, что прямо сейчас ты соберешь все свои носки, и пойдешь в ванную комнату стирать их своими собственными руками.

- Я не умею... - простонал парень.

- А я научу, - улыбнулась Вика. – Я быстро научу тебя всему, мой милый непослушный ребёнок, всего лишь за один месяц, как и обещала твоим родителям. А если ты окажешься непослушным, я останусь с тобой на всю жизнь. Так что упрямиться – это не в твоих интересах. А теперь, на старт, внимание, марш! Начинаем искать свои носочки. Быстро! Быстро!

Через пару минут в ванной комнате раздалось шипение воды из-под крана. Мама с папой, прильнув к закрытой к двери этой комнаты, не верили своим ушам.

- Стирает… - прошептала мама.

- Ничего себе… - вторил ей отец.

- Да… - кивнула няня, стоявшая рядом. - У вас очень способный ребёнок.

[Zay]

Вспомнился детский фильм "Няня Макфей".

[ckokoko]

НАХАЛОВНА

Ефросинья Михайловна, а по-простому — Фрося, имела своё прозвище в нашем дворе. Не как иначе – Нахаловна, и вот в чём было дело.

Фрося была уже сильно за семьдесят. Вот именно по этому она и боялась заводить котов или собак. Опасалась, что они останутся на улице случись с ней что. Племянница и племянник только этого и ждали, чтобы поделить её квартиру в центре города.

Так что Фрося тратила свой день и свою маленькую пенсию на то, чтобы накормить всех пушистых и кудлатых в районе. А соседки… А соседки пытались сорвать на ней своё раздражение. Мол, нечего кормить и размножать.

Мол, именно поэтому они и не ловят крыс. После этого, Фрося становилась в боевую позу, упирала руки в боки. Набирала побольше воздуха и начинала… Она мало того, что была в курсе дела кто с кем, когда и сколько, так ещё могла подать всё это так, что было слышно в соседнем районе.

Соседки затыкались и сбегали, пока наружу не вышли все их тайные “скелеты из шкафа”. И откуда в этом маленьком теле столько запала и злости возмущались прогнанные и пристыженные соседки. Одно слово –Нахаловна. И действительно.

Фрося никогда в жизни ничего для себя не просившая, могла глаза выцарапать, когда ей приходилось заступаться за других. Есть, знаете ли, такие люди.

А зимой. Зимой, как оказалось Нахаловна проходила почти каждый день по пять километров через снег, сугробы, лесок и речку в одну сторону и столько же назад. Чтобы покормить всех, кого бросили жители этого микрорайона на даче. Большой даче на сотню домиков. И делала она это тихо и молча много лет подряд. Брошенные коты и собаки выбираясь из-под домов сбегались и ели. И это помогало им выжить в зимние холода.

Но не помогло выжить Ефросинье Михайловне.

Однажды, возвращаясь домой, она провалилась в яму с незамерзшей ледяной водой. Выбраться то она смогла, а вот дойти до дома, уже нет. Так её и нашли с авоськой прижатой к груди. Авоськой в которой она носила еду для обездоленных.

Новость мгновенно разнеслась по микрорайону. Соседки Фроси из дома собрались внизу и тихонько плакали. Мужики мялись и почему-то им было стыдно смотреть друг другу в глаза.

Ну, вот что-сказал подполковник в отставке, застёгивая китель на все пуговицы. Нечего, тут. Поехали парни заберём нашу Нахаловну. Надо её по-человечески похоронить. Некому, потому что, кроме нас. Геройский она была человек, судя по всему. Светлой и беззаветной души.

Нахаловну забирали столько человек, сколько при жизни ей и не встречались в один день. Скромный гробик поставили в её квартирке, и соседи приходили прощаться. А внизу. Внизу поставили столик с маленькой запиской.

“ДЕНЬГИ НА ПОХОРОНЫ ДЛЯ НАХАЛОВНЫ”

И соседи несли, кто сколько мог. Вскоре подтянулись и жильцы из других домов прослышавшие о том, как погибла Ефросинья Михайловна.

А после обеда подъехал огромный джип, и из него вышел пожилой человек в черном пальто, и в сопровождении двух молодых охранников. Он стал напротив стола и сняв шапку что-то долго шептал и даже иногда взмахивал рукой. Потом поднялся наверх, а когда спустился, то одним росчерком пера выписал чек. Соседка отвечавшая за сбор грошей взяла из его рук бумажку и вскрикнула.

Тихо, тихо-сказал пожилой человек. Любимым учеником я её был. Сколько раз она меня из переделок спасала. А я, значит вот забыл, выходит дрянной я был ученик, да и человек так себе.

Ты, вот что-продолжил он. Проследи, чтобы всё по высшему разряду было. Памятник поставьте самый лучший, и вот ещё что. Седой человек с охраной замялся.

Купи мне рядом с ней место. Хочу, чтобы меня, когда придёт время похоронили рядом с ней. Может, хоть на том свете попрошу у неё прощения.

Он развернулся и тяжелым шагом пошел к машине. И охранники за ним.

На следующий день Нахаловну хоронили. Прослышав о том, как она погибла люди шли и шли. Никогда при жизни Ефросинья Михайловна даже думать не могла, что почтить её память придёт столько незнакомых ей людей.

А памятник поставили такой –собака, и кот сидят рядышком и под их ногами миска полная еды. Хороший памятник. Их черного, дорогого гранита. И место рядом пустое. Для любимого ученика. А на следующий день мужики собрались и пошли на дачи.

Пушистые и лохматые страдальцы не веря своим глазам смотрели, как десятки людей зовут их. Одичав от одиночества, страха и безысходности, они с недоверием и ужасом в глазах подходили и касались тёплых рук, принёсших им еду и самое главное…

Самое главное –переноски. Переноски,чтобы всех их разобрать по тёплым домам.

Они смотрели и не верили своим глазам. Не понимая, что спасло их от голодной и холодной смерти. Вырвало из её цепких объятий. Откуда им было знать, что это Нахаловна спасла их. Ценой своей жизни.

Почему? Почему, скажите вы мне! Для того, чтобы они остались живы, должен был погибнуть единственный человек, который заботился о них?

И не говорите мне ничего о судьбе и прочей ерунде…

Потому, что первыми всегда уходят те, кто тихо и незаметно делает то, что другие…

А, впрочем, о чём это я?

ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

[Лариса-Лорхэн]

Рыдаю...

[ckokoko]

Рыдаю...

Да уж...

[ckokoko]

Лютый

Лежу на полу...

Здесь по крайней мере тепло, а я замёрз ужасно. Трогать меня боятся, я понимаю. Пусть я слабый и голодный, но зубищи-то мои при мне, никуда не делись.

Обходят стороной, опасаются. Правильно делают.

— Маш, зови Васильича из подсобки, пусть прогонит эту псину! Кто её сюда пустил, хотела бы я знать!

Никто не пустил. Я сам зашел за кем-то следом. Кто ж меня пустит.

Лежу. Греюсь. Боюсь. Виду не показываю.

_________________

 

Я долго колебалась — цепочка или браслет. Цепочка, конечно, нужна. Такая витая, полированная, небольшая. Но и браслет...запястья у меня тонкие, красиво будет смотреться.

— Ты решила наконец? — спросил драгоценный за утренним кофе,— а то ведь я сам выберу, а носить-то тебе!

— Похожу сегодня по магазинам,— отозвалась я,— определюсь.

— Определяйся наконец, восьмое марта на носу! — муж ласково хлопнул меня пониже спины и убежал на работу.

_______________

 

Ювелирный. Третий по счёту. Однотипное всё, ординарное. Хочется такую штучку, на которую посмотришь и сразу — моё! И потом носить с удовольствием. И хвастаться — муж подарил!

Захожу. На полу — непонятное. Груда какая-то. Подхожу. Псина.Шерсть клочьями. Рёбра, как стиральная доска.

Пёс открыл глаза и посмотрел прямо мне в лицо. Огромные, круглые карие глаза.

Из глубины магазина вышел мужчина со шваброй в руке и направился к собаке. Его намерения были понятны.

— Подождите, а? — я роюсь в пакете,— не надо его бить!

А, вот. Достала. Две сосиски в полиэтилене, взяла на пробу. Ну, знаете, чтоб понять, стоит покупать или нет.

 

Присаживаюсь на корточки перед собакой. Показываю сосиски.

— Ну давай, вставай, собакен, надо идти отсюда! Иначе шваброй получишь!

Пёс с трудом, по частям, поднимает с пола своё большое тело. На холод уходить не хочется, но ведь сосиски!.. Выходим на улицу — я впереди, пёс плетется за мной. И вдруг я ощущаю — гам! Сосиски проглочены вместе с пакетиком!

Акулья пасть простодушно ухмыляется.

— Ты...ты что делаешь! Разве можно пакетики жрать! У тебя же заворот кишок будет! 

Не будет, молча отвечает он. А если и будет, что ж — я привык. Неприятности — моё второе имя!.

________________

На остановке я говорю:

— Со мной нельзя. Ты сегодня уже с голоду не помрёшь, а завтра, может, всё изменится!

А если нет? — молча отвечает он. Но не идет за мной. Только смотрит вслед отъезжающему автобусу.

___________________

Через две остановки я выхожу. На ходу уговариваю себя: " Немного подкормим его, а потом пристроим в хорошие руки. Что ж теперь, пропадать ему совсем?"

Пёс ошивается рядом с остановкой. Несмотря на запущенный вид и крайнюю худобу, выглядит он очень внушительно. Огромный, матёрый боксёр.

" Ты пришла? А? И что теперь?"

— Идём, собакевич! — я почему-то совершенно не боюсь. И уверена, что пёс меня понимает и будет слушаться, — к ветеринару и домой!

— Рядом! — говорю я ему. И он послушно трусит справа, не обгоняя и не отставая.

_________________

 

Пёс занял почти всё место в прихожей. Придя домой, он жадно выхлебал миску воды и заснул сразу же, как только растянулся на подстилке. Чувствовалось, что животное измождено до предела.

"Лет семь-восемь" — сказал ветеринар. Больше он хорошего не сказал ничего.

 

Суетясь на кухне, я ещё раз повторяла доводы, которые приведу мужу.

 

У меня ведь отпуск, и животина без присмотра не останется! Подкормим, подлечим и определим в деревню на жительство. Как можно не взять охранником такую псину!

__________________

 

Они с опаской смотрели друг на друга. Муж вздохнул.

— Я в доме хозяин! — твёрдо сказал он, — и грязные собаки в моем доме жить не будут!

 

Он подхватил псину на руки и запихнул в ванну.

 

Потом он ходил сияющий и гордый.

— Я думал, он меня цапнет, точно! Взял его на руки — а он дрожит весь, не меньше моего боится! — говорил довольный муж .

 

Чистый собак, вдоволь повытиравшись об ковёр, сидел на кухне и весело смотрел на нас, вывалив розовый язык. Акулья пасть улыбалась, огромные выразительные глазищи светились весельем.

— Место! — важно сказал муж. И пёс, всем своим видом показывая безоговорочное послушание, потрусил к подстилочке.

________________

 

Опять я ищу. Не понимаю, куда бежать. Ищу, ищу, не могу найти. Где же хозяин?

 

Я не забыл, как бежал за машиной, стараясь, выбиваясь из сил, догнать, догнать, не надо уезжать без меня, как же я!

 

Пропал я. Потерялся.

Плохо бежал.Не догнал машину. Собаки так быстро не бегают. Куда мне теперь? Где искать?

 

Я бегу. Бегу.

_____________

 

— Тш-ш-ш, — глажу пса по теплому боку. Он дрожит, перебирает лапами во сне, взвизгивает.

Открывает мутные спросонья глаза. С облегчением вздыхает. Дома.

________________

 

Я не могу отдать его. Если отдам, с ума сойду, буду думать, как он там? Не выгнали ли его опять на улицу? Не обижают ли? Правильно ли кормят?

 

Не знаю, как сказать мужу. Как сказать, что я хочу оставить у себя большущего пса, взятого с улицы, больного, пожилого, со страшным шрамом на спине, будто его резали ножом!

 

Сижу, реву.

Теплые руки ложатся на мои плечи.

— Мы же договорились: сначала ты пьёшь кофе, а уже потом сходишь с ума! — мне протягивают кружку с ароматом тропиков. Слёзы капают в горячую черноту.

— Кофе со слезами,— смеется муж, — ну ты чего? Из-за собаки расстроилась?

Киваю, хлюпаю носом.

— Пусть живёт у нас, — серьёзно говорит муж, — что ты, в самом деле. Куда ж мы его отдадим!

Да. Не зря я старалась, мужа выбирала.

 

— А как мы его назовём?

— Давай — Лютер? Кот у нас Мартин, пёс будет Лютер, а потом ты ещё Кинга притащишь!

________________

Он прожил с нами три года. Отъелся, мускулы перекатывались под блестящей шерстью. Мальчишки во дворе называли его Лютый, что ему очень шло.

Ум пятилетнего ребенка. Весёлый нрав. Красота и послушание, мощь и сила.

Уличная жизнь не прошла для него даром. Он прожил меньше, чем мог бы.

Это была самая замечательная собака в нашей жизни.

 

Автор: #наталья_морозова

[Лариса-Лорхэн]

👍👍👍

[ckokoko]

И снова про бабушку

Наша бабуся повадилась вязать и пошла в притязаниях дальше шапочек, шарфов и варежек с носками. Даже дальше вязаной скатерти, что уже тревожно. Потому что, – дальше неизвестность… Потому что, как на «этом» в крупную мохеровую дырку кушать? Я не моль. После меня крошки, пятна.


А не постелить никак. Нельзя, черт! Она же всплеснет лапками: «Где же моя скатерка?! Отчего в комоде?! Ах, не берегите, не берегите! Пустое, – бабушка еще свяжет! Ей не трудно».


Не шутит, и из-под очков уже прикидывает глухой чехол на кожаный диван и легкую накидку на плазму… С бахромой конечно, что ты! Фирменный дизайн, брутальные похороны минималистичного техногенного стиля. Не со зла, конечно, но от чистого сердца.


И цвет всегда белый! Потому что ко всему подходит. Покажите, кто её надоумил, я распущу его за кончик, как старую вязаную жилетку!

А главное! – тютелька в тютельку (не каламбур). Принесет изделие, встряхнет, накинет, обмотает, задрапирует, зачехлит, отойдешь посмотришь – как тут и было! Не морщит, не сборит, не тянет. Влитое!


Трехмерный лазерный измеритель, а не старушка.


Ей вражеские самолеты навскидку сбивать, а она шерсть сучит… Клянусь, она б связала кацавейку и осьминогу, и зверёк не чуял бы себя скованно и не раздевался для присосаться и размножиться – такой глазомер!


И бешеная производительность поражает. У вьетнамцев в подпольном ателье округлятся глаза. Какие-то две велосипедные спицы, десять сухоньких кривоватых пальцев, подслеповатость и кончик языка в уголке рта, а пауки дохнут по углам от профнепригодности...


Одно из двух: либо не спит, либо подключает и ноги. А ведь надо ещё печь пироги, варить варенье, отстоять в церкви, поговорить с телевизором и отдать должное хворям…


Связала круглые салфетки на подголовники. Если бы дивана!.. Сама ниткой наживила «Чтоб не сползало». Чертыхаются, но ездят с нимбами. Нарушать меньше не стали, но останавливать стали чаще. Кто бы мог подумать, – при такой безбожной коррумпированности, сколько в ГАИ верующих…


Всерьез опасались за дальнейший тюнинг, но она отвязалась. В смысле отмучилась... Сложила спицы, короче. Хоронили, накрыв гроб красивым… Белый, если он вязаный, ко всему подходит, завещала она... Последняя воля, куда денешься... На кладбище чужие люди очень плакали – думали, невесту хоронят – столько-то первоклассного кружева... Загодя приготовилась.


Черт, а не хватает же её!.. А на скатерть мы прозрачную накидку сообразили. Не берегите, говорила. Бережем. Никто уже подобного не свяжет.


А сами не умеем…

 

Автор: А.Болдырев

[иванко]

Понравилось,прихватила.