Латвийские овощи — без будущего?

— Министр земледелия господин Розе в недавнем интервью нашей газете утверждал, что овощеводческие отрасли неэффективны. Поэтому государству выгоднее помогать другим, непроизводственным сферам на селе. Скажем, сельскому туризму. Правильно ли это?
— Для начала посмотрим, что интересует потребителя. Так вот, по сравнению с прежними временами люди уже меньше солят, квасят, маринуют. По понятным причинам — дефицит времени. А продукция по–прежнему востребована. Ее хотят покупать в магазинах, и при этом чтобы она была не хуже домашней. Производители готовы идти потребителям навстречу, но для это нужны обязательные вещи — сырье. Те же огурцы, щавель, капуста, свекла и т. д. Сырья мало, оно дорогое. Мало производителей, нет конкуренции.
— А те же «Эзеркаулини», которые министр земледелия постоянно ставит в пример, «Марупе»?
— «Эзеркаулини» в первую очередь работает на супермаркеты, во вторую — на нас. Нам поставляют остатки тех же огурцов. Понятно, что их не хватает. Тепличные же огурцы не годятся для нашей продукции. Только грунтовые, причем специальные сорта. Когда–то много продукции получали от небольших крестьянских хозяйств. Сейчас там уже некому работать. Ситуация изменилась: раньше это было скорее хобби, теперь должно стать бизнесом, выращивать надо в промышленных масштабах. В него нужно вкладывать средства. Но никто не хочет этого делать.
— Есть ли выход?
— Конкурировать с развитыми странами, где это поставлено на другую платформу, сложно. Поезд ушел.
— Хорошо, а какое до всего этого дело мне как потребителю? Нет наших консервированных огурцов, буду есть венгерские.
— Во–первых, есть чисто латвийские продукты. Тот же щавель, серый горох. Уже в прошлом году не хватало щавеля, и мы не смогли в достаточном количестве поставить его в магазины. Надо сказать, что термически обработанный щавель без консервантов пользуется спросом. Из него быстро можно приготовить суп, по вкусу мало отличающийся от свежего. К слову, мы не смогли поставить этот продукт и в Россию, где был высокий спрос. Только для одной торговой сети.
Спросом пользовался и другой наш консервированный продукт — серый горох с мясом. Но и его не купить. Пропал хороший хрен. Те корни, что нам предлагают, плохого качества. Сейчас в Литве вынуждены их покупать. Во–вторых, будут расти цены. Поставщики сырья при отсутствии конкуренции будут взвинчивать цены. Кстати, за год лук, свекла подорожали вдвое. В соседних странах, где все поставлено на индустриальные основы, эти овощи уже дешевле.
— Так работайте с импортными поставщиками?
— Во–первых, у наших овощей другой вкус. Имею в виду те, что растут в открытом грунте. Сравните наши огурцы, помидоры, редиску и т. д. с привозными.
Во–вторых, перевозить на большие расстояния сырье, которое еще надо чистить и в котором много отходов, — это невыгодно. Поэтому у наших переработчиков фактически нет будущего. Можно, правда, заказывать по нашим рецептам консервированную продукцию в других государствах.
— Выходит, переработка овощей в Латвии прекратится?
— Мы к этому идем.
— Так, может быть, министерство должно повернуться лицом к проблеме?
— У них другие приоритеты. Когда–то это было производство сахара. Хотя о том, что случилось с сахарной отраслью, было ясно, когда переработчики сахарной свеклы просили субсидии. Тем, кто их подмахнул, этот сценарий был известен еще пять–шесть лет назад.
— А правильно ли то, что государство вкладывает в сельский туризм, а не в производство сельхозпродукции на селе?
— Должен быть баланс. Необходимо способствовать тому, чтобы Латвия хотя бы себя могла обеспечить своими овощами. То же касается и любой другой продукции.
— Если говорить о связке производитель — торговля, не надо быть экономистом, чтобы увидеть, как цены на продукты постоянно идут вверх. Представители крупных торговых сетей уверяют, что виноваты производители. Торговцы лишь минимально увеличивают цены. Ваше мнение?
— Тут такая интересная вещь. (Смеется.) Переработчики действительно должны увеличить цену — все растет. Но и торговля выигрывает, если цена выше. Скажем, мы предлагаем продукт по 50 или по 70 сантимов. В обоих случаях торговая наценка 25 процентов. Подсчитайте, когда торговля получит больше.
— Так они не заинтересованы получать дешевую продукцию?
— Думаю, что да. Хотя не все так однозначно. И у них проблемы — растет зарплата, они не могут удержать людей. А это значит, что и с этим процентом они не могут удержать людей.
— Три года назад ваше предприятие купили норвежцы. Что изменилось?
— Мы очень много сделали в плане качества, многому научились. Ввели системы, которые соответствуют всем скандинавским стандартам.
— А если говорить о цифрах?
— Оборот за год увеличился в 1,5 раза. Наша продукция экспортируется не только в Россию, на Украину, в Белоруссию, много ее идет в Эстонию, Финляндию. Появились новые виды. К примеру, соусы Premium, в которых нет ни одного консерванта. А вообще мы выпускам продукцию более 200 наименований семи групп: майонезы, кетчупы, джемы, салаты…
— Что с российским направлением? Увеличились ли поставки?
— Мы и раньше работали на этот рынок. Объемы увеличиваются, но медленнее, чем на местном рынке. Не открою Америку: имеют значение отношения между государствами. Хотя, честно признаюсь, благодарности от россиян за свою продукцию слышим чаще, чем дома.
— Как изменилась ваша жизнь за это время? Раньше были владельцем предприятия, теперь — наемный работник.
— Мышление не изменилось. Когда это был мой бизнес, я не думала, что это мое. Мне это нравится, я это делала. Я по–прежнему председатель правления. Буду работать, пока мне нравится работать.
— Многие наши предприятия покупают иностранцы. Этот процесс необратимый?
— Дело в том, что у нас маленькая страна. Мы не можем сравниваться, скажем, с Россией, у которой другой рынок. Где у нас платформа, чтобы расти? Местный рынок — это очень ограниченные возможности для развития. А чтобы попасть на другие рынки, нужны другие средства. Большие инвестиции нужны и для того, чтобы поднять производительность. Чтобы окупить затраты, нужно произвести и продать больше. Куда? На другие рынки.
— Но многие крупные молочные предприятия пока в руках местного бизнеса.
— Думаю, что и они перейдут в иностранные руки. Это лишь дело времени