Жизнь после смерти. Тайна бабушкиной каморки

Притяжение чулана

У бабы Гани была самая обыкновенная хата-мазанка из двух комнат, сеней и чулана типа кладовки, которую называли каморой. Ослепительно-белая печь занимала почти всю стену небольшой кухни. Здесь же были шкаф-буфет и обеденный стол, вплотную к печке стоял деревянный топчан с тюфяком. Вторая комната -светлица, украшением которой были икона и вышитые рушники. Перед иконой все время горела лампада.

Прямо из сеней дверь вела в камору. Это было помещение где-то два на три метра, но тогда для меня, 8-летней девочки, оно казалось страшной комнатой огромных размеров. Может, потому, что там было всегда холодно и темно.

Хоть и пугала меня камора, но постоянно тянуло туда заглянуть. Любопытство преодолевало детский страх: зайду чуть ли не с закрытыми глазами и боюсь дышать, шевелиться. Стою, прислушиваюсь к звукам, шорохам, набираюсь смелости и начинаю оглядываться.

От страха обычно бегут, а меня, наоборот, тянуло сюда. Как только видела открытый засов на кладовой, просто цепенела… и, конечно же, не устояв, открывала скрипучую дверь. Почему-то у меня была уверенность, что у этой мрачной комнаты есть какая-то тайна. Интуиция не подвела!

Странные звуки деревенского дома

Однажды я гуляла возле свекловично-сахарных плантаций, которые расположены недалеко от села. Вечерело. Замерзшая, я прибежала домой, бабушка поворчала, что гуляю допоздна, заставила съесть ломоть белого хлеба с ароматным медом и выпить стакан горячего молока. В селах рано ложатся спать, телевизора у бабушки не было, только настенное радио с одной станцией.

Долго не могла заснуть, на небе из-за туч выплыла огромная луна и осветила комнату. Вдруг я услышала характерный скрип открывающейся двери в камору. Холодок пробежал по телу. Я оцепенела. Бабушка похрапывала в соседней комнате на топчане. Но звуки не прекращались. Раздался приглушенный топот нескольких ног, как будто сбегали по лестнице вниз. Потом услышала глуховатый детский смех, а через минуту уже кто-то плакал. Я долго лежала не шевелясь и не заметила, как уснула.

Утром я рассказала бабушке о ночном происшествии. По мере моего повествования старушка менялась в лице. Она начала читать молитвы, сыпать по углам комнат освященный мак. Я в ужасе сбежала из дома. За огородом я зарылась в стог сена и, рыдая, решила сегодня же написать маме письмо, чтобы она меня забрала. Но тут появилась бабушка. Она присела рядом и рассказала такую историю.

Три беглянки

Их село, да и вообще вся Винницкая область была под оккупацией немцев с июля 1941 года по март 1944 года. На Винничине немцы выстроили особо секретный военный объект -ставку Адольфа Гитлера «Вервольф».

Немцы зверствовали чудовищно: угоняли в Германию молодых женщин и детей, отбирали продукты, скот, выгоняли из домов — людям приходилось жить в землянках. На принудительных работах гибли тысячи евреев. В ту пору бабушкина хата стояла почти на окраине села. Немцы старались не ходить сюда, так как боялись партизан. Казатин был важным стратегическим железнодорожным узлом, поэтому подпольщики действовали тут очень активно.

Однажды ночью бабушка (в то время ей было 32 года) услышала осторожный стук в окно. Присмотревшись, она увидела молодую женщину. Баба Ганя открыла ей дверь. Ночная гостья была не одна — к ней жались две маленькие девочки лет пяти. Все в ужасном состоянии: одежда истрепана, разорвана, грязная, сами они еле держались на ногах, видно было, что давно ничего не ели. Женщина со слезами на глазах рассказала, что их немцы вели через какое-то село в еврейский рабочий лагерь. Неожиданно в толпе кто-то упал. Поднялся крик. Эсэсовцы начали стрелять из автоматов над головами людей. Эта женщина с девочками метнулись в густой кустарник.

Бабушка завела несчастных в камору и помогла обмыться, накормила, дала кое-какую одежду. Но тут обнаружилось, что у девочек жар. Бабушка приняла решение: малышек нужно оставить, подлечить. А вот женщине нужно куда-то уйти, здесь оставаться опасно. Беглянка заверила, что в соседнем селе у нее есть родственники, и если они живы, то помогут ей спрятаться.

Одна за другой

В то время из каморки можно было попасть в погреб, который за два года до войны вырыл бабушкин муж Семен. В нем бабушке удалось утаить от немцев кое-какие продукты. Там и поселила бабушка маленьких девочек. Вход в погреб был очень хорошо замаскирован. Ночью сестрички отогревались в доме — немцы боялись ходить по селу, а на день опять прятались в погребе.

Долго бабуля боролась с болезнью, растирала девочек жиром, укутывала, поила отварами трав с медом. Но, к сожалению, вылечить их не удалось. Девчушки таяли на глазах. Им бы в больницу, а не в холодный и сырой погреб… Но ничего нельзя было придумать: буквально на следующий день после той ночи, когда явились беглецы, в село наехали немцы. Они заходили в каждый дом и всех предупреждали об ответственности за укрытие евреев. Бабушка боялась соседей, которые, прознав о девочках, могли донести старосте. Ох и натерпелась она страху! Девочки постоянно хныкали, кашляли надрывно, звали маму, а еще свои дети мал мала меньше: старшему Кольке было восемь лет, а младшему Степке — три годика. В итоге через три с половиной недели с разницей в три дня девочки умерли. А мама их так и не пришла: может, погибла где, расстреляли.

Тайком под покровом ночи бабушка вынесла трупики девочек, похоронила их в лесу под сосной. Уже после войны их перезахоронили на еврейском кладбище.

В декабре 1943 года, когда началось активное наступление Красной армии, в угол бабушкиного дома угодил снаряд и разрушил камору и погреб. После получения похоронки на дедушку односельчане помогли бабушке восстановить стену дома, но погреб так и остался заваленным землей.

Жертвы войны

Бабушка хорошо помнила тот день, когда всем селом радовались победе над фашизмом. Спать она легла поздно, долго не могла заснуть, ворочалась, оплакивала мужа, невинных чужих деток, которых не уберегла от смерти.

Вдруг совсем рядом, почти возле уха, услышала тихий разговор женщины и голоса детей. Она вскочила с кровати, бросилась к своим мальчикам, но те крепко спали. Вышла на улицу, обошла дом — никого не было. И тут ее поразила мысль: а вдруг это приходила и искала девочек душа матери? Ведь малышки были похоронены не под своими именами. В суматохе бабушка не спросила у женщины имен детей. А от девочек она не могла ничего добиться, они были как запуганные зверьки и постоянно бредили.

Бабушка почти до утра молилась, просила, чтобы душа матери успокоилась. Рассказывать эту историю она никому не стала, так как боялась, что над ней будут смеяться.

Но почему же это случилось и со мной? Почему так тянуло в эту кладовку? Вопросов много. Может, для того чтобы я узнала от бабушки эту историю, пожалела и помянула деток? Думаю, все-таки остался сгусток энергии после смерти двух девочек в погребе, где они тяжело болели, страдали, звали маму… Предположений и вопросов много!

Вот такую историю рассказала баба Ганя, сидя со мной в стогу сена. Она плакала, вспоминая те страшно тяжелые времена. Напекли мы в воскресенье пирожков с вишней, купили конфет и раздали детям, чтобы помянули умерших. Сводила меня бабуля на кладбище, где стоят могилки этих девочек (она до самой смерти ухаживала за ними).

Больше души умерших нас не беспокоили. Может быть, действительно их души нуждались в том, чтобы на земле вспомнили, помянули, пожалели несчастных людей, которые стали жертвами войны?